2015-10-26 Стенограмма Першого засідання Вченої ради Інституту архітектури, урбаністики та регіоналістики (ІНАРХ НСАУ)

Гусаков В. Н. В декабре 2014 г. у нас состоялся XVIII съезд НСАУ, и мы подошли к съезду в тех условиях, в которых оказалась наша страна, наше общество, наша профессия.

На съезде был принят документ — Стратегия НСАУ в контексте развития сферы архитектуры и урбанистики.

Какие вызовы перед нами стоят? Во-первых, сломана содержательная связь управления, исследований, образования, профессиональной культуры. Фактически, это составляет мощный интеллектуальный комплекс, который обеспечивает целостность профессионального видения. К великому сожалению, этот комплекс за двадцать с лишним лет мы фактически потеряли. Разрушена внутренняя профессиональная коммуникация, здесь причин очень много. Это, прежде всего, трансформация нашей проектной, научной системы, которая существует в нашей стране. Практически исчезли крупные проектные организации, научно-проектные комплексы, прежде всего, прежде всего, в силу экономических обстоятельств. Кроме того, профессиональная разрозненность по творческим мастерским также способствовала разрушению профессиональной коммуникации, которая существовала в крупных проектных организациях. Последствия известны. Это — деградация профессии, снижение конкурентной способности украинских архитекторов и целый ряд других проблем. Союз архитекторов и архитектурное сообщество видит своим долгом поддержание этой коммуникации.

Очень проблемная ситуация сложилась во взаимоотношениях общества и профессионалов, отношения с властью. Язык архитектуры, к сожалению, сегодня не понятен, не доступен обществу, а это — одна из базовых составляющих культуры нации. Практически разрушена связь поколений. Существует разрыв между культурно-идеологической ориентацией в профессии старшего поколения и инвестиционно-менеджерской ориентацией архитекторов и планировщиков новой генерации. Результат — утрата исторических корней профессии, социально-исторической миссии.

На этой основе и были сформулированы стратегические направления развития НСАУ. Это, прежде всего, развитие профессионального самоуправления и расширение возможности участия в государственном управлении нашего архитектурного сообщества. Это мировая практика развитых стран, где существуют архитектурные палаты, которые давно приняли на себя ряд государственных полномочий и их ведут. Потому что лучше, чем профессионалы, с этой работой никто не справится. Международные стандарты профессиональной деятельности предполагают именно это.

Организация исследований в области архитектуры и градостроительства, развитие архитектурного образования и просвещения — также очень важные направления. Речь не идет о, собственно, организации исследований (они могут проводиться в других местах). Речь идет о координации исследований, которые сегодня ведутся разрозненно, нет целостной программы, нет представления о задачах, которые стоят пред профессией, перед страной в этом контексте. Нет представления о будущем нашей страны, систем расселения и т. д.

Серьезнейшим моментом является взаимодействие и согласование со всеми заинтересованными участниками проектно-строительной, проектно-инвестиционной сферы. Для нашей профессии сегодня сложилась довольно тяжелая ситуация, потому что баланс интересов всех участников (власть – бизнес – общество – профессионалы) отсутствует. То, что мы имеем — это результат двадцатилетнего давления денег, инвестиций. Сегодня инвесторы, застройщики определяют очень многие вещи и влияют на законодательство через власть. Архитекторы, градостроители превращаются в элемент решения задач. Но от нас не исходят посылы, которые должны исходить от архитектуры, градостроительства. И, безусловно, организация внутренней профессиональной междисциплинарной коммуникации с другими участниками процесса.

Основная, главная цель этих стратегических разработок — это поднять престиж содержания архитектурной профессии, ее значения в новых условиях глобализации рынка. И для этого мы считаем необходимым перенести акцент с форм государственной опеки архитектурной деятельности на профессиональную самоорганизацию.

Институт архитектуры, урбанистики и регионалистики, ради которого мы сегодня собрались, это — организация перспективных исследований, их координация, участие в развитии профессионального образования, просвещения в сфере архитектуры и градостроительства. В ближайшее время мы приступаем к формированию экспертного совета, такой площадки, где будет междисциплинарная коммуникация, поиск того баланса интересов. Это путь повышения престижа нашей профессии и ее значения.

Чудновский Ю. В.: Высказанные предложения уже сформулированы в разосланных документах, и я хочу поверх них обратить внимание на два момента. Первый: мы создаем Институт, не имея ни копейки денег в кармане. Это — обстоятельство, это — ситуация, в которой мы начинаем работать. Но это не значит, что мы собираемся и дальше так жить. Но для того, чтобы получить хоть каких-то денег, надо совершить некоторые подвиги. Издавать книжки, проводить конференции — и все это без денег. И в этом смысле мы с вами являемся пока единственным ресурсом этого Института. Есть еще здание НСАУ, и это очень хорошо. Поэтому все, что мы сможем сделать, наши подвиги, это и будет основанием просить у кого-то денег. Мы предложили базовый цикл деятельности Института — годичный. Два базовых события: публичная презентация доклада НСАУ или Института о состоянии и перспективах архитектуры в Украине. Мы можем себе это позволить, вполне можем это сделать. Годичный доклад об изменениях, что происходит, некоторые предложения. И мы хотим этот доклад сделать значимым фактом общественной жизни. Это — первый формат, к нему надо готовиться.

И второй формат — ежегодные международные конференции по архитектурной тематике, которые мы с вами определим. И то, и другое мы можем начинать готовить без денег. А когда у нас что-то будет готово, привлекать под это деньги.

Никитин В. А.: Я хочу сказать несколько тезисов поверх того, что написано в документах. Первое. За ХХ век архитектура, как минимум, трижды перестраивалась, и мы сейчас находимся в ситуации очередной перестройки. И каждый раз гарантии, что из этой перестройки можно вылезти, нет. Первый раз — когда архитекторы, которые были подрядчиками, инженерами в империи были заменены на идеологов, творцов новых идей, конструктивизма, затем "сталинского ампира". Архитекторы стали идеологической силой строительства Советского союза, и  была базовая идея:  архитектура — это искусство. Я вступил в работу тогда, когда это идея решительно подвергалась критике. Академия архитектуры сначала была переименована в Академию строительства и архитектуры, потом была закрыта. И тогда была провозглашена идея, что архитектура — это обслуживание строительства, это наука, а не искусство. Соответственно, вновь созданный Комитет по строительству и архитектуре, к которому мы принадлежали, который заказывал нам исследования с целью обеспечения сопровождения больших проектов. Мы входили в Госстрой, обслуживали строительство, но, тем не менее, архитектура имела свое значимое место. Бывшие институты Академии — Институт теории и истории, Институт градостроительства, КиевЗНИИЭП и т. д. получали достаточно большие заказы. Мы работали, издавались, писали. Но и эта организация закончилась в конце 1980-х – начале 1990-х. Институты перестали финансироваться, как-то доживали свой век. Институт теории и истории вообще закрыли . Мы перестали быть идеологами и ведущими в своей сфере. Главным стал инвестиционный цикл.

И здесь у нас не оказалось средств. Во-первых, все произошло очень быстро. Если РИБА перестраивалась много лет, нашла свои механизмы, как сопротивляться этому процессу, то у нас этого сопротивления не было. Министерство, к которому это все перешло, вообще забыло про архитектуру. И сейчас у нас выход один: найти опять серьезное обоснование тому, что мы есть, зачем мы есть. Я убежден, что архитектура как была одной из самых значимых областей человеческой деятельности, так и должна остаться. И отсюда — все теоретические разработки, за исключением тех, которые ведутся многими из присутствующих здесь, закончились практически на анализе постмодернизма. Все, что произошло — технологические изменения, организационные и прочие изменения у нас не имеют обобщения, не имеют представленности.

Это первый тезис: мы оказались в вакууме и что-то надо делать с тем, чтобы вернуть архитектуру,  явно идет игра на понижение. Архитектура заменяется дизайном. Если в то время, когда мы росли, базовым критерием было архитектурное мастерство, то теперь — привлекательность, аттракцион. И об уровне мастерства уже говорить сложно. В этой ситуации игра на понижение и изменение нашего места в организационной структуре есть  проблема.

Первое — это игра на повышение, то есть восстановление ценностей и за счет, прежде всего, архитектурной критики. У нас только пока журнал выполняет эту функцию, но эту область надо развивать со  своим языком, представлениями и т.д.

 Это — большие проекты и, прежде всего, в области градостроительства и расселения. Не надо объяснять, что мы по-прежнему живем в структуре единой схемы расселения Советского союза и в той идеологии. Идеологии расселения для Украины нет, а это большие проекты, нужны новые города, новые схемы расселения. Есть большие инвестиционные проекты, в частности, транзит Черное море – Балтийское море, пробивание коридора, которые потребуют очень больших вливаний градостроительных идей. У нас эта область регионалистики и частично урбанистики сейчас тоже фактически пустая.

 И нужно вообще переосмыслить сферу архитектурно-градостроительную и, возможно, даже в каких-то случаях выйти за пределы привязки архитектуры к строительству.  Сейчас к этому есть тоже в технологической сфере основания. И в общественном сознании «архитектура политики», «архитектура вычислительных машин» — это уже понятно. И за всеми этими слово употреблениями стоит понятная вещь: архитектура есть особая форма мышления, которое можно отделить от непосредственного употребления в строительстве.

И последнее. Это проект Поколения. Мы, здесь присутствующие, за небольшим исключением, уже немолодые люди, имеем большой опыт наработок. Поэтому мне кажется, что мы должны свой опыт как-то собрать, сделать какую-то программу работы с обществом и с молодежью.

На нас лежит миссия — преодолеть этот разрыв между идеями высокой архитектуры, мастерства, больших проектов и т. д. связать с тем, что сейчас умеет и хочет молодежь.

Нудельман В.И.:. Я говорю это студентам и всяким чиновникам, что на этом этапе истории наша специальность самая главная. Сегодня от нас зависит будущее мира, будущее страны, будущее каждого человека. Мне кажется, переходя к документу, что надо было сначала цель указать: ради чего мы это делаем. Пока создается впечатление, что это внутри корпоративный документ: архитектура, дизайн… Если мы зададимся целью: что мы должны дать стране, власти, бизнесу, гражданам, то это позволит целенаправить содержание тех конкретных задач, которыми мы должны заниматься. Пока оно выглядит так, как пишут на лекарствах: для внутреннего употребления. Мы должны выйти из этого, иначе будет так: жизнь идет по одной колее, а мы — существуем где-то в стороне.

В последнее время я вижу определенные сдвиги в отношении власти к нашей деятельности. Во-первых, вышел Закон «Про засади державної регіональної політики», и там впервые сказано, что реализация этой политики осуществляется на основе комплекса документов, и перечисляется: «генеральна схема планування території України, схема планування території регіонів, генеральні плани міст».

Что касается сути, то я вижу, и вы все видите,  что содержание, цели, методы разработки градостроительной документации, особенно генеральных планов, в кризисе, в тупике. Всё, что было в советские времена, то же самое продолжается и сейчас. Сейчас есть заказ Министерства на разработку нового ДБНа «Планування і забудова територій населених пунктів». Когда нам дали программу — это советский СНиП, практически — никаких изменений. Мы знаем, что все должно быть по-другому.

И, опять-таки, если мы не займемся этим, то мы потеряемся. Мы должны сделать такое исследование, сделать такой документ, его апробировать, утвердить и т.д., чтобы надобность в нас была ясна всем. И поэтому, с моей точки зрения, необходимо в числе первоочередных задач обратить внимание на разработку новой методики, нового содержания генеральных планов городов. Мы могли бы предложить это каким-то городам, которые проявят инициативу, для того, чтобы с нашей помощью апробировать это и пойти вперед.

Богданов И. В.: Относительно стратегии, я хочу только одну тему затронуть. Это — вопрос, связанный с коммуникациями с обществом. Мне кажется, что зачастую, погружаясь во внутри профессиональные проблемы, мы забываем об этом. Причем забываем очень серьезно. И возникает такая ситуация, что во внешнем мире о наших коллегах восприятие такое: начиная с того, что дай архитекторам волю, они государство разорят, кончая тем, что рисуют свои картинки, ну, безобидные городские сумасшедшие. Бог с ними, пусть продолжают это делать.

Мне кажется, что сегодня как раз возникает интересная в этом отношении ситуация, когда правильно или неправильно понятая тема с децентрализацией, с законодательством, связанным с формированием «спроможних територіальних громад», может оказаться интересным звеном, за который можно вытащить всю цепь. Мы с апреля много работали на местах над формированием таких схем и понимаем, что методика не совпадает с тем, что предлагают жители. Мы понимаем, что в этом случае возникает совершенно новая конструкция, когда вместо нескольких городов областного значения мы получаем группу общин, которые имеют те же права и те же возможности распоряжаться бюджетом, землей и т. д. И, возможно, сегодня есть некая ситуация, когда можно общаться не с власть предержащими, которые очень, как правило, зашорены и видят узко свою задачу, а с людьми, которые, действительно, стоят на земле. Которые вынуждены решать проблемы, реально существующие на этих территориях населенных пунктов и, вообще, проблемы людей, живущих на этой земле. И пытаться предлагать им свой совет, пытаться их услышать и найти адекватные шаги, которые могли бы им помощь.

Кащенко А. В.: Я бачив би одне з завдань Інституту в освітній сфері — створення фундаментальних концептуальних основ архітектурної освіти, які зараз відсутні. І — орієнтирів для вищої школи. Оскільки, є проблеми з мотивацією освіти, багато є зараз задач, цілей, але вони всі або конкурентні, або розмиті. Виділення архітектурної освіти як специфічної, чого зараз не існує. Зараз вся сфера освіти сильно накривається однаковими матрицями, схемами, кількістю годин. До змістовного рівня ніхто не доходить. В оновленні, інноваціях багато архаїки і так званої «отсебятины» у змістовній частині архітектурної освіти. Необхідно критичне сприйняття європейських схем освіти на власному досвіді в університетах італійських, бельгійських (вони толком не знають, що вони роблять). Цілісність змістовної архітектурної освіти, де має брати участь якась надструктура, яка виробляє концептуальні основи. Це — участь у законодавстві, де ми не брали участі (пропозиції були, але вони провалилися). Це — кваліфікація, акредитація, сертифікація, які мають проходити не за загальною схемою для всіх професій, а саме як для архітекторів.

Я вважаю, що Інститут мав би бути не дублюючим в підготовці архітектурних кадрів, а це мала б бути розумна надструктура, яка виробляє орієнтири для архітектурної освіти.

Прибега Л. В.: Я також торкнуся питання, пов’язаного з освітою. Останнім часом дуже вихолощені навчальні програми.

Мені здається, що створення Інституту є важливим у тому плані, що він має взяти на себе роль координатора. Це дуже важливо, тому що у нас на кафедрах провадяться багато дисертаційних досліджень. І кожен городить те, що може, виходячи зі своїх керівників, бажань аспірантів. І, в принципі, вся ця система абсолютно не скоординована. Тому мені здається, що введення до складу Ради кафедралів є можливістю координувати ці дослідження. І в тому числі ті, що стосуються сучасної регіональної політики, і створення місцевих громад, що є надзвичайно актуальним. І інші питання, і освітянські в тому числі. Ми маємо створити модель сучасного архітектора, яким він має бути, яким має бути термін навчання, скільки — на аспірантуру. За три роки зробити в архітектурі дисертацію… виняткові випадки. Практично, не маючи ніякого фінансування, ні забезпечення підготовки дисертації, аспірант не в змозі це зробити. Він має ще заробляти гроші на своє існування, адже стипендія мізерна. Таким чином, ми маємо поставити деякі завдання і перед державними інституціями, в тому числі і перед Міністерством освіти й науки про те, що треба продовжити термін навчання в аспірантурі хоча б на один рік.

Олейник Е. П.: Я хочу продовжити питання, пов’язані з блоком освіти.

По-перше, ми маємо можливість позиціонувати…Тут я теж не відкидаю іронію в бік дизайну. Зараз це абсолютно єдиний блок в багатьох європейських країнах разом з архітектурою, і його треба так і позиціонувати. Ми маємо десь 45 архітектурно-дизайнерських шкіл і треба їх приймати одним блоком. Тому що тільки архітектура — це буде недостатньо, це не закриває всіх тих питань, які зараз вирішують архітектори світу. Перша проблема — це узгодження навчальних програм за європейськими вимогами. За європейськими вимогами вони мають 4-5 років першого ступеню і 1,5-2 роки — другого ступеню. І це будуть наші внутрішні вимоги до Міністерства освіти

Друге, й найголовніше, — це узгодження навчальних програм. З програмами гірше, тому що у нас практично у всіх вузах відсутній блок соціальних програм. Програми архітектурної освіти зараз мають чотири складових: культурна (культурно-художня), конструкторська (технічна), соціальна й економічна. У нас, на жаль, соціальна складова практично відсутня у всіх вузах. І тому, на мою думку, ми повинні в цьому році ініціювати й створити експертну раду, або організувати процес, по перше, по перегляду більшості навчальних програм вузів. Спочатку розробити рейтинг вузів, з того рейтингу відібрати, скажімо, 15 архітектурно-дизайнерських шкіл і переглянути між собою їх програми. А після цього, про що говорив Олександр Володимирович (Кащенко), не треба їх тупо узгоджувати під європейську модель. Можна зробити свою модель, ту, яку ми вважаємо більш прийнятною для нашого східного регіону. І, більше того, ми маємо можливість узгодити це питання, цей блок програм, хоча б у ІІ регіоні Міжнародної спілки архітекторів. Як з‘ясувалося, крім загальної Міжнародної спілки архітекторів, в якій йде акредитація освітніх програм і вузів, в двох регіонах (IV і V) існують свої акредитаційні центри, які між собою домовилися й проводять акредитацію. Міжнародна спілка архітекторів погодилася й підписала з ними угоду. У нас з Володимиром Миколайовичем (Гусаковим) виникла така пропозиція: запропонувати у ІІ регіоні, в східній Європі (Румунія, Польща, Україна, Білорусія, Казахстан  та інші, що входять до ІІ регіону) створити (можна на базі Інституту або де інде) такі акредитаційні центри. І нам буде легше узгодити наші програми. З французькими чи німецькими буде важко, а з румунськими чи польськими — реально, тому що вже існує програма подвійного диплому в напрямку, в якому ми рухаємося. Оце ті перші кроки, які обов’язково треба зробити і можна це зробити в межах Інституту на базі якогось експертного центру, або ради, або іншого утворення, яке буде займатися координацією, перевіркою програм, рейтингом вузів, розробкою програм і, можливо, акредитацією.

Буряк А. П.: Уважаемые коллеги! Когда создавался этот институт, провозглашалась его идея, и мы давали согласие на участие в совете, я, собственно, соглашался под то, что Институт будет органом мышления о будущем профессии, которого профессия в течение последних 30-40 лет была лишена. Просто потому, что Союз стал дисфункциональным задолго до конца советского периода. Но это не значит, что мы в своем геронтологическом составе можем замахиваться на то, чтобы рассказывать украинской архитектуре, какой она должна быть в середине ХХI века.

Поэтому я бы переключился с продуктной организации на организацию процессуальную. Т. е. на организацию тех плацдармов, на которых можно было бы сводить всех интересантов, пользуясь, действительно, наработанными за долгие годы профессиональной деятельности связями, авторитетом и всем прочим, что мы реально можем. А те, кто сейчас ведут свою полезную работу, реально не могут, поэтому они выдергивают по одному западных людей и сводят их случайным образом с молодежью. Пены создается много, движение есть, расшатывают они стереотипы (слава Богу, им за это большое спасибо!). Но эту систематическую работу по организации плацдармов для обсуждений, где могли бы сойтись вместе политики, инвесторы, философы, профессионалы-архитекторы и ино-профессионалы и, наконец, просто носители мышления. Это — наша прямая работа.

Но у этого есть еще один очень важный аспект. Для того, чтобы эта работа была результативной, мы должны каким-то образом исхитриться и сделать то, что сделано в большинстве успешных Архитектурных союзов. Т.е., делегировать соответствующие полномочия… Это не одномоментно, это надо делать, это процесс. Но тот же британский Королевский институт имеет государственные полномочия по надзору за архитектурным образованием, в участии в определении программ по образованию. И, самое главное, — в оценке результатов. Дипломы о высшем образовании выдает Королевский институт британских архитекторов, не университет, который готовит, и никакой ни Минвуз. Но это — принципиально важно. Причем поворот — не на себя, а на Союз архитекторов. Это — первое.

Второе, наш Институт должен иметь широкую сеть международных контактов. И кроме плацдармов внутренних, систематически организовывать международные встречи, причем не только на своей базе, но и в Европе, Америке и в Азии.

Если мы от лица  профессии сумеем организовывать и внутренние, и внешние обсуждения, это будет нашей главной заслугой

Кондель-Перминова Н. Н.: Я бы хотела отнестись к исторической рамке, чтобы понимать наши действия по созданию нового Института. Можно отнестись к ситуации 70-летней давности, когда после второй мировой войны, в период колоссальных разрушений в архитектуру была сделана государственная «инъекция», на десять послевоенных лет был поднят престиж архитектора в обществе. В 1956-м это было пресечено, и процесс пошел в другом направлении. Понятно, что с этими последствиями мы еще долго будем иметь дело.

Второе. На сегодня мы уже имеем большой пласт низовых инициатив, которые я наблюдаю, а в некоторых и участвую. Это для нас есть ресурс, который необходимо осмыслить Инициатив много и, по-видимому, одной из важнейших задач работы нашего Института есть выстраивание коммуникационной площадки, новой архитектуры взаимодействия, что уже сегодня звучало во многих выступлениях. Речь идет о необходимости выстраивания новой архитектуры взаимоотношений между властью, бизнесом, общественностью и профессионалами. Мы понимаем, что это есть мета-профессиональная работа,  актуальность которой только усиливается начавшимися процессами децентрализации. Итак, площадки коммуникации и выстраивание новой архитектуры взаимоотношений — на это надо обратить особое внимание. И если мы тут прорвемся и проявим свой потенциал (не в морфологию вкладываться, там и так уже большой задел) — все вопросы о престиже архитектурной профессии, о роли и месте архитектора естественным образом отпадут, поскольку все станет на свои места.

Панченко Т. Ф.: Сегодняшнее обсуждение показало широкий спектр вопросов: глобальных, международных, образовательных, просветительских, практических, что нужно отразить в программе деятельности нашего новосозданного Института. Глобальные вопросы, о которых говорили В. И. Нудельман, В. А. Никитин — это одна сторона дела, которая требует глубокого теоретического осмысления. Здесь у меня есть претензия к нашим специалистам, которые готовят докторантов, аспирантов в области теории архитектуры. Теория архитектуры сегодня на эти вопросы не отвечает. А где глобальная теория нового расселения? Нового видения Украины и архитектуры в ней? Нет, потому что темы выбираются приземленные, «диссертабельные», совершенно не дающие того эффекта, о котором мы говорим.

Теперь об уровне координации совместных действий. У нас есть Союз архитекторов, Академия архитектуры, ИКОМОС, вузовские организации — они все дезинтегрированы. Вузы собираются только на смотрах-конкурсах студенческих работ, там идет борьба за выигрыш, и все. Обмена мнениями нет.

На законодательном уровне мы в абсолютном провале. Мы никакой роли не играем.

О международном уровне. Да, есть международные организации, Елена Олейник в них участвует активно. Но нет интеграции… Столько программ идет, и Харьков их делал, и Киев. Что-то делает один институт, что-то другой, по этой линии также нет никакой интеграции. Мы все разрознены, находимся в разных срезах и между собой никак не коммуницируем.

Архитектурную профессию языком не опишешь. Оказывается, что мы, практики, должны работать в опережающем темпе, поскольку без денег ничего не получится. И на этом, практическом уровне, тоже очень тяжело.

Поэтому наша задача — выстроить все эти вопросы в какой-то последовательности и, безусловно, ориентировать наши будущие семинары, совместные общения с привлечением активной публики, которая сможет приходить сюда.

Штолько В. Г.: Через месяц после освобождения Украины от немецко-фашистских захватчиков вышло постановление Кабинета Министров УССР, в котором говорилось о создании Академии архитектуры. Академия должна была обеспечить выход из создавшегося положения. Как ни странно, кругом разрушения, через два года все было восстановлено. Прошло три года и выходит новое постановление Кабинета Министров СССР о ликвидации Академии архитектуры и вместо нее создать Академию строительства и архитектуры. Все, что было сделано, отложено в сторону. Начали делать конструкции, а потом смотреть, как будет остальное. Прошло четыре года и выяснилось, что ничего у нас не получается. В жизни так не получается: задумал и оно реализуется. Через пять лет выходит следующее постановление: ликвидировать Академию строительства и архитектуры. И перешли на массовое строительство одинаковыми зданиями. Вот как получается, когда вмешиваются так резко. Это может дать как положительный результат (как было после войны), так и отрицательный, когда государство стало на ноги, когда можно было обеспечить людям нормальные условия жизни, оказалось, что оно ничего не может сделать. Понастроили быстровозводимые пятиэтажки. И развалить их тоже нельзя.

Ерофалов Б. Л.: Я понимаю необходимость все-таки выхода в мета-план, потому что все время идет оборачивание на существующие работы, исследования.. Мы оборачиваемся назад, наступаем на те же грабли, мы обеспечиваем строительство, как говорят наши некоторые политики «фабрик дерьма» многоэтажных: на Позняках это уже норма: строительство 25-этажных жилых единиц, в которых существовать по-человечески в принципе невозможно. И поэтому, когда ведутся разговоры о районной планировке украинской, какой она должна быть, способствующей нормальной, продуктивной человеческой жизни — это большой вопрос. Тут нужно строить фундаментальные исследования, должны быть новые концепции, должны быть новые дискуссии, которые  принципиально отрываются от министерства, от вузовских рутинных программ. В которых надо обсуждать: а как человеку в принципе нужно жить? Что такое в этом смысле архитектура, градостроительство и региональное планирование? То, что называется традиционно районной планировкой.

Я говорю не о законах, а о смыслах, о разных концепциях, о необходимости продуцирования таких концепций, а потом — их обсуждений в некоторых дискуссиях. Пункты: «фундаментальні дослідження природи архітектури, міста, розселення, їх сучасних і перспективних уявлень», «дослідження в області мета архітектури як нової предметної області». Эти вопросы есть. Как мы к ним приближаемся? Я вижу это смысловое облако и достаточно трудное движение в эту сторону. Наверное, его нужно концентрировать и продолжать в эту точку бить.

Где-то два с половиной года тому назад мною была написана издательская программа под Союз архитекторов, в которой больше ста единиц монографий и книг. Причем более половины из них — это перечень архитекторов, достойных внимания, которых уже нет в живых, но перед которыми стоит снять шляпу, посмотреть, что они сделали, проанализировать, собрать в книги и показать и своей стране, и своему цеху, и всему миру. И там окажутся такие фигуры, которые на самом деле достойны уважения.

КОМЕНТАРІ